— Ты… Орнат, ты… ты же мой родич…

— Конечно, мой дорогой. Род, — Орнат улыбается, — род превыше всего. Если ты хочешь обвинить его в умышленном ущербе роду, то это очень серьёзно. А в серьёзных делах спешка недопустима.

— Да, — кивает Фордангайр. — Орнат, ты… ты мой дядя, ведь ты за меня?

— Вы оба мои племянники, дети моего старшего брата, которого я люблю всем сердцем, и главы рода, которого я почитаю со всем уважением. Я сделаю всё, что в моих силах, для вашего спокойствия и для процветания рода.

Старинные, избитые и затасканные обороты и формулы. Но Орнат умеет их произносить так, будто вот здесь сейчас рождаются эти слова, и не верить в его искренность невозможно. Фордангайр часто и нервно облизывает губы, всматриваясь в лицо своего дяди и ровесника, друга и врага одновременно. Да, Орнат не может не быть его врагом, потому что самим фактом своего рождения он лишил Орната надежды на место Наследника. Но… но и Фрегору Орнат не друг. Он отлично помнит, как родился Фрегор и как они оба пришли поздравить очередную и — слава Огню — последнюю жену Орвантера с рождением здорового сына. Что отец не станет его клеймить, они знали давно, но, никому ничего не говоря, надеялись. И, увидев счастливое лицо папаши и здорового горластого младенца, поняли: никогда не проклеймит. Хотя… мало ли что. Два сына — необходимый минимум. Больше допустимо, но меньше нельзя. Мало ли что. Фрегор рос отдельно, всё-таки у них слишком большая разница в возрасте — двадцать лет…

— Зачем он это сделал? Он же всё равно младший.

Орнат задумчиво кивает.

— Зачем… почему… Что сделано, то сделано, мой дорогой. Клеймо не сотрёшь, мёртвых не воскресишь. Конечно, вырубать рощу ради одной веточки неразумно, но молодость горяча и бескомпромиссна. Роща вырублена и меньше двадцати лет на её восстановление не уйдёт.

Фордангайр вынужденно кивает. А Орнат продолжает рассуждения:

— И задумал он это давно, в один день с «чёрными беретами» не договоришься. А раз они согласились, то… — Орнат замолкает, словно ужаснувшись собственным выводам.

— То…? — нетерпеливо подталкивает его Фордангайр.

— То его ведомство в курсе и дало разрешение, — твёрдо отвечает вслух Орнат, а про себя заканчивает: и не исключено, что это оформлено как боевая операция, и тогда апелляция к начальству Фрегора может квалифицироваться как противодействие власти. Что чревато совсем другими и гораздо более страшными последствиями.

Но Фордангайр думает о том же и почти теми же словами. И потому вслух говорит:

— И что теперь?

Орнат снова пожимает плечами.

— Не торопись.

— Да, — сразу подхватывает Фордангайр. — Заступаться за рабов глупо.

— Согласен, — кивает Орнат. — Твой отец знает?

— Наверное, — пожимает плечами Фордангайр. — Я как узнал, сразу поехал туда. Лично проверить.

Последние слова звучат неуверенным вопросом и просьбой об одобрении. И Орнат охотно идёт навстречу племяннику, хотя больше всего ему хочется выругаться крепкими ругательствами Арботанга. Идиот! Ведь самое главное — это даже не само известие, а источник и комментарии. Кто и — главное — как доложил Орвантеру, главе рода, о разгроме родового питомника. Но вслух он говорит более важное:

— Надо думать о будущем, родич.

— Придумай что-нибудь, — просит Фордангайр, — ты всегда мог придумать. Я поддержу тебя во всём, помогу…

«Максимум твоей помощи в минимуме помех», — думает Орнат, вслух благодаря и выражая признательность.

— А сейчас иди к себе и отдохни, мне надо подумать.

— Конечно, дядя.

Оставшись один, Орнат с долю, а то и больше сидит неподвижно, вертя в руках рюмку и не замечая появившихся в кабинете мальчишек-рабов, которые бесшумно раздеваются и рассаживаются на ковре, образуя живописную соблазнительную группу, и ждут приказа. Наконец Орнат небрежно кивает им, и они начинают танец-игру, демонстрируя весь возможный набор ласк и совокуплений. Орнат смотрит на них, улыбается, кивает особо отличившимся, но думает о другом. Он слишком хорошо знает порядки в «Орлином Гнезде», знает, как опасно произнесённое вслух, а значит, мгновенно услышанное многими слово, а потому… сначала обдумай, а только потом говори. И не спеши. Только тогда ты увидишь, как мимо твоего дома несут труп твоего врага.

Щёлкнул, включаясь, селектор, и мальчишки мгновенно замерли.

— Ты не очень занят? — спросил брюзгливый голос Орвантера.

— Иду, — сразу откликнулся Орнат, вставая.

На выходе из кабинета к нему приблизился Милок.

— В малом каминном, хозяин.

Орнат небрежно отмахнулся от него.

Милок проводил его поклоном и грозно посмотрел на зафыркавших мальчишек. Те сразу затихли: Милок хоть уже и не самый любимый, но по-прежнему в силе и ссориться с ним опасно.

Малый каминный зал был почти точной копией главного каминного в родовом замке — подчёркнуто аскетический, с грубым очагом в центре и каменными седалищами вокруг. Орвантер сидел в кресле главы рода, и Орнат сразу прошёл к своему месту по левую руку. В очаге слабо потрескивали поленья ритуального костра, подчёркивая важность разговора. Орнат проговорил положенное обращение к Родовому Огню и посмотрел на брата. Орвантер кивнул:

— Знаю. Как он сумел сделать это незаметно?

Орнат пожал плечами:

— Он действовал соответственно своему образованию, аттестации и квалификации.

— Да, я уже думал об этом. Маленький безнадёжен?

Орнат ограничился молчаливым кивком.

— Чего он хочет?

— Ты ещё не понял, брат?

Очень редко, считанные разы за свою жизнь Орнат позволял себе такое обращение. Между ним и Орвантером те же двадцать лет, что и между Фордангайром и Фрегором. И когда-то очень давно… у него были свои надежды и желания, но он вовремя сумел понять их неосуществимость и смириться с этим, а Фрегор…

— После нового года действуют новые законы.

— Я читал их, — спокойно ответил Орнат. — Они касаются бастардов. Эту проблему, спасибо Огню, мы решили вовремя.

— Нам придётся заключить семейное соглашение? — усмехнулся Орвантер.

— Зачем? — искренне удивился Орнат. — Мы всегда решали свои проблемы, не привлекая посторонних.

— Фрегор будет настаивать именно на этом.

— Пусть законы вступят в силу, и схлынет первая волна. Куда спешить?

— Да, — согласился Орвантер. — К Огню всегда успеется. Фордангайр слишком нетерпелив. Он поспешил и…

— И раскрыл себя, — подхватил Орнат. — Фрегор умнее.

— Слишком. Он ставит себя выше рода.

— В молодости это бывает, — извиняющимся тоном сказал Орнат.

— Сущее не отменяет должного.

— Ты прав, брат и глава.

— Но мне не нравится, что он сделал это незаметно. — Орвантер требовательно смотрит в глаза Орната. — Кому он доверяет?

— Своему другу. Венну Арму.

— Они сослуживцы, нам нечего обещать Венну. Ещё?

— Своему рабу.

— Рыжему шофёру? — Орвантер кивнул. — Я помню его. Преданность излишней не бывает, однако… привязанность не преданность, но тоже может многое.

— Или